Война в Чечне, и не только в Чечне, после трагедии в Беслане будет жестче, считает правозащитник Сергей Ковалев. Путин и его команда не желают искать мирного решения. В 1999 году Путин провозгласил жесткий курс, используя при этом слова из воровского жаргона: врагов он хотел "мочить в сортире". Тогда, чтобы победить на выборах, ему как воздух был нужен жесткий курс, полагает правозащитник, интервью с которым публикует немецкая газета Berliner Zeitung (перевод на сайте Inopressa.ru).

За пять лет мало что изменилось. Путин всегда говорил, что никаких переговоров с бандитами быть не может, а бандитами он называл президента Масхадова и других представителей законной чеченской администрации. Что ему теперь делать, сказать "я ошибся"? Ельцин после заключения Хасавюртовских соглашений так и сказал - но, по мнению Ковалева, он не ошибся, а совершил преступление.

В результате Хасавюрта в 1996 году закончилась первая чеченская война. Но Путин так не действует. Кроме того, армия, даже по словам Ельцина, никогда не рассматривала чеченский поход как ошибку, тем более как преступление.

Для высшего военного руководства и офицерского корпуса чеченский позор превратился в комплекс. В конце 1994 года, когда началась первая война, у армии не было воинственного настроя. Но чем больше было неудач, жертв, упреков в жестокости, тем сильнее росла в армии ненависть. И, наконец, еще существуют надбавки за участие в боевых действиях, небольшие, но гораздо больше, чем за казарменную службу в Центральной России. И еще армия научилась искать побочные заработки - путем грабежей, насилия, мародерства, торговли людьми и трупами.

На вопрос журналиста Berliner Zeitung, что должен был бы сделать Путин, если бы хотел мира, Сергей Ковалев ответил, что иногда возникало впечатление, что Путин размышляет и советуется. Но до сих пор мирные варианты он решительно отвергал. Не случайно, что Путин бросил кость тем силам, которые озабочены в России духом нового времени - демократией, контактами и дружбой с Западом.

Яркий пример тому - символика: для слабых гражданских - трехцветный российский флаг, а для армии - красное знамя и обращение "товарищ офицер". Путин знает, что возвращение к Хасавюрту не прибавит ему уважения военных. А он относится к тем людям, для которых поддержка вооруженных людей важнее, чем невооруженных.

Эту ситуацию создала сама Москва, подчеркивает правозащитник. Поздравили президента Масхадова с победой на выборах, Ельцин подписал с ним мирный договор, который предусматривал переговоры об окончательном статусе Чечни - но затем Масхадова ослабили. Он не стал партнером ни для Москвы, ни для Запада, хотя Запад таким образом мог его поддержать. Западу должно быть за это стыдно! Масхадов является политиком, способным отвечать за свои поступки. Конечно, он неопытный политик, да и откуда бывший советский полковник мог вообще быть политиком. Но он был умеренным и уравновешенным гораздо в большей степени, чем окружавшие его борцы и, порой, бандиты. И почему такие люди, умеренные и способные отвечать за свои поступки, как Ахмед Закаев или Масхадов, с точки зрения российский юстиции являются самыми отъявленными бандитами? Очень просто: их нужно дискредитировать, чтобы они перестали требовать переговоров. А переговоры можно вести только с марионетками вроде назначенного Путиным чеченского президента Кадырова.

На вопрос, верят ли простые россияне тому, что русские солдаты в Чечне воюют с международным терроризмом, Сергей Ковалев заявил, что простому россиянину плевать на то, есть там международные террористы или нет. Он просто готов поддерживать Путина из-за родства душ. Среднестатистический россиянин - это враг всего, что не является русским, он пропитан ненавистью к чужакам, недоверчив, недоброжелателен и враждебен.

Сам правозащитник уверен, что сейчас в Чечне там есть все, что угодно: честные сепаратисты, а сепаратизм - это не преступление, в нем нет ничего противозаконного. Имеется внутренний терроризм. Есть бандитизм - а бандитизм не имеет никакой национальности. Он считает, что чеченские бандиты так или иначе могут быть связаны с международными террористическими организациями, в частности с исламистскими.

В Чечне не было мусульманского фундаментализма, лишь немного в Дагестане. Чеченский ислам был очень толерантным, дружелюбным и порой даже веселым. Теперь, однако, на Северном Кавказе существует идея коллективной вины и кровной мести, бесспорно, все это является питательной средой для терроризма. Терроризм, естественно, нужно искоренять, вопрос только - как?

Ссылки по теме: