Террористы, захватившие школу в Беслане, поставили одной из заложниц условие: или она станет террористкой, или ее дети умрут. Об этом Лариса Кудзиева решила рассказать спустя год после трагедии. Почти все это время 41-летняя бухгалтер провела в больнице. После 11 операций и почти года, проведенного Ларисой Кудзиевой в больнице, ее лицо остается сильно обезображенным, а рука, в которую она получила ранение, слишком слаба и плохо слушается.

Возможно, захватчики выделили ее из общей массы благодаря ее решительному виду, когда она пыталась защитить Заурбека, которому тогда было семь лет, и свою двадцатилетнюю дочь Медину. Или же это произошло потому, что она была одета в черное, так как носила траур в связи со смертью своего мужа, который скончался несколькими месяцами ранее.

Как пишет The Times, она не может точно объяснить, почему один из захватчиков, который назвался Абдуллой, во второй день осады школы, 2 сентября, отвел ее в сторону и сделал ей ужасное предложение (перевод статьи - на сайте Inopressa.ru). Он сказал, что Заурбек, Медина и любые другие ее родственники, находящиеся в школе, могут быть свободны. Все, что ей нужно было сделать, это надеть на себя пояс со взрывчаткой и стать шахидкой, чтобы поддержать их требования о выходе России из Чечни.

Ошарашенная таким предложением, Кудзиева спросила, может ли она подумать. "Иди и сядь. У вас у всех есть время", – вспоминает она слова Абдуллы.

Она вернулась в спортзал, где находились другие заложники, и рассказала им о предложении Абдуллы. "Они сказали, что, может быть, я должна это сделать и, возможно, в таком случае террористы отпустят нас".

Ларисе Кудзиевой так и не представилось случая дать ответ на это предложение. Осада школы закончилась на следующий день, после того как российский спецназ взял школу штурмом, и от оружейного огня и взрывов погиб 331 человек, больше половины из которых были дети.

Пять дней Кудзиева была без сознания, затем она провела 11 месяцев в больнице.

Через год после событий в Беслане, в то время как официальное расследование все еще пытается дать объяснение происшедшему, она вернулась домой, чтобы дать уникальные свидетельства о личностях захватчиков и их целях. "Я просто хочу, чтобы люди знали, что произошло в школе, так как люди должны знать правду", – говорит она.

Кудзиева была одной из немногих заложников, которые установили рабочие отношения со своими захватчиками. Она считает, что эти отношения завязались, когда она закричала, попросив помощи, ухаживая за раненым заложником-мужчиной.

Абдулла сказал ей замолчать и приставил к ее лбу автомат АК-47, но она схватила рукой ствол автомата и закричала: "Перестаньте играть перед этими напуганными женщинами и детьми! Ваши чеченские женщины рожают в наших больницах, и ваши дети отдыхают в наших санаториях".

Абдулла ответил: "Это не наши женщины и дети. Это отродье Кадырова", – имея в виду чеченского президента, убитого в прошлом году. Тем не менее, Абдулла отступил. Ободренная Кудзиева подошла к двум другим захватчикам, Али и Ибрагиму, и спросила, может ли она отвести детей в туалет и дать им попить воды.

Али, который называл себя "пресс-секретарем", сказал, что она напомнила ему его жену, которая была убита во время бомбежки чеченского села. Он сказал, что его настоящее имя – Байсангур, и в ответ на вопрос о том, как долго их будут здесь держать, он заявил: "До тех пор, пока последний представитель федералов не покинет Чечню, у вас будет все, что вам нужно".

По словам Кудзиевой, Али куда-то исчез на второй день. Позже она видела у захватчиков рюкзаки, набитые едой и даже туалетными принадлежностями. "Они явно хотели оставаться в школе дольше, чем три дня", – говорит она.

Однажды маленький мальчик, которого она отводила в туалет, попросил Абдуллу помочь ему расстегнуть брюки. "Видишь, он думает, что ты – человек, а не бандит", – сказала она. "Я не бандит, я – террорист", – ответил Абдулла.

Он сказал ей, что осетинские женщины прекрасны и что приедут чеченцы на грузовике и заберут их с собой. "Я ответила ему, что для таких красавиц нужен самолет, – вспоминает Кудзиева. – Я хотела заставить его говорить". На следующий день он отвел ее в сторону и спросил, не ингушка ли она (народность, в большинстве своем мусульмане, женщины которой часто ходят в черном. – Прим. The Times). Она сказала, что нет. Тогда Абулла предложил ей стать террористкой-смертницей.

Кудзиева говорит, что она знает: она не могла доверять своим захватчикам. Но отношения с ними, возможно, и спасли ее жизнь и жизни нескольких детей. На третий день осады она убедила Ибрагима разрешить ей перевести десяток детей в примыкающий к спортзалу тренажерный зал, в котором было прохладнее и к которому примыкал маленький туалет.

После первого взрыва в спортзале начался пожар, и Ибрагим вывел ее, Медину и Заурбека, а также еще нескольких детей в школьную столовую.

Затем она увидела, как через окно пролезают два российских спецназовца. Ибрагим стоял рядом с ней, но стрелял только в солдат. Затем он бросил две ручные гранаты, одна из которых упала в метре от нее.

Она упала и закрыла своим телом Заурбека и Медину. Осколки от разрыва гранаты попали в ее правую руку и щеку. Когда 8 сентября она пришла в сознание, доктор сказал, что она должна считать это своим вторым рождением.

"Это чудо, что я могу видеть и, что я смогла закрыть своих детей, – говорит Лариса Кудзиева. – Я была наполовину в могиле и смогла вытащить себя оттуда".

Лариса носит темные очки и прикрывает одну щеку волосами, чтобы спрятать шрамы, оставленные осколками гранаты. Ее блузка скрывает рану, которая чуть не лишила ее правой руки.

Несмотря на это, она все еще не может поверить в свою удачу. Она готовится вновь отправить своего сына Заурбека в школу, через год после того, как вооруженные мужчины захватили ее вместе с сыном и еще 1200 человек в заложники в средней школе N1 города Беслана в Северной Осетии.