Рост числа беспризорников в России формирует поколение преступников и попрошаек, беспокоятся эксперты. Только на улицах Москвы живут до 10 тысяч малолетних бездомных. Пока чиновники рапортуют об успехах на ниве искоренения этой беды, министерства не могут даже создать общий банк данных, а в приют имеют шанс попасть только дети со справками из милиции, пишет газета "Новые известия".

Как правило, перед выборами политики стремятся нарисовать благостную картину, заявляя о том, что уровень беспризорности на улицах российских городов становится все ниже. По официальным данным, на 7,6% снизилось число детей, добровольно ушедших из семьи, и на 2,6% - число детей, ушедших из образовательных организаций, отмечает издание.

О том же рапортуют и московские чиновники. В столичном Департаменте социальной защиты населения сообщили, что только за 2006 год в приюты Москвы поступили более 3 тысяч беспризорников. Однако, по данным независимых экспертов, только по столице по-прежнему бродят в два раза большее число "неприкаянных" детей, а по стране их и вовсе миллионы, утверждает газета.

Беспризорники уже стали постоянными обитателями московских вокзалов и подворотен, а проблема по-прежнему решается неэффективно: рейды по отлову юных бездомных приводят только к тому, что они меняют место своего убежища.

Благодаря активности местных милиционеров подростки-беспризорники были вынуждены покинуть Ленинградский и Ярославский вокзалы, но теперь они "прописались" на Курском и Казанском вокзалах, отмечает НИ. Возле железнодорожных касс дети "стреляют" мелочь и продают просроченные билеты. Это у них называется "бизнес". Живут беспризорники на чердаках в соседстве с крысами, блохами и взрослыми бомжами.

Многие из этих детей вполне свыклись со своей судьбой, и даже находят в ней немало хорошего. Один из попрошаек по имени Толик рассказал корреспонденту газеты, что его заработок - три рубля в минуту. "Дома все время есть хотелось, а здесь мы сыты", - говорит мальчик. Тем не менее, даже обретя такую финансовую независимость, ребенок испытывает скрытую тоску по дому. "Родители у меня пьют, но, может, я к ним еще вернусь", - размышляет Толик.

Во время работы за Толиком постоянно присматривает старший - 17-летний Василий Казарский, два года назад сбежавший из подмосковного детдома. "Тошно там стало. Решил жить самостоятельно - рассказывает подросток. - У меня профессия сейчас какая: "гоп-стоп", "развести" кого-нибудь, зато на еду хватает". Найдя такую своеобразную социальную нишу, беспризорники даже гордятся своим статусом. "Жизнь более-менее наладилась. Клей нюхать бросил, теперь только водку пью", - заключает Казарский.

Беспризорники подтверждают, что таких как они на вокзале много. Так, под "опекой" Казарского мальчишки из самых разных городов, но больше всего из Москвы и Твери. С милицией заключено негласное соглашение. "У нас с ними уговор: чтобы на территории без беспредела. А так, живи - не хочу, - говорит Казарский. - Соцорганы к нам тоже не наведываются".

Свои надежды подростки связывают лишь с деятельностью гуманитарных обществ. "Помогают только разные благотворительные организации. Кормят, помыться дают, обещают вот паспорт мне сделать, может, и жилье подыщут", - надеется беспризорник.

Справка на право попасть в приют

Газета напоминает, что, допуская существование детской беспризорности, государство нарушает целый комплекс фундаментальных прав человека. "Конвенция ООН о правах ребенка, как и Конституция РФ, гарантирует любому ребенку право на образование и лечение, - объясняет уполномоченный по правам ребенка в Москве Алексей Головань. -Беспризорники не защищены во многом из-за нескоординированной деятельности трех ведомств, которые занимаются этой проблемой".

Специалисты признают, что до сих пор отсутствует единая система контроля за судьбами таких детей. По существующему законодательству помощью сиротам занимаются сразу три ведомства - министерство внутренних дел (МВД), министерство здравоохранения и министерство социальной защиты. По мнению экспертов, работают они как лебедь, рак и щука, которые тащат воз в разные стороны. В итоге, заключает издание, системно решить проблему не удается.

Всю работу каждое из ведомств проводит самостоятельно. "У каждого министерства даже существует отдельный банк данных по числу беспризорников, - поясняет Головань. - Для большего порядка необходим единый реестр, чтобы четко определить, где заканчивается работа одного ведомства и начинается деятельность другого".

Вопрос о создании единого ведомства по борьбе с детской беспризорностью поднимался много раз. "В 1999 году был принят закон об основах профилактики несовершеннолетних, - свидетельствует президент благотворительного фонда "Приют детства" Сапар Кульяров. - В какой-то степени он распределил обязанности разных служб в борьбе с безнадзорными, и на первое место поставил органы социальной защиты".

Тем не менее, и по отношению к обычным беспризорникам не обошлось без бюрократического крючкотворства. "Отрицательная сторона этого закона - отныне ребенка нельзя взять прямо в приют, если он не сделал никаких правонарушений, - продолжает Кульяров. - Теперь его берут только со справкой от милиции. Система очень сложная - сначала ребенка задерживает милиционер, затем он попадает в одну из специальных больниц для безнадзорных, где должен провести около трех недель. Только после этого его отправляют в приют".

Общая незаинтересованность и безответственность вследствие ведомственной неразберихи приводят к работе спустя рукава. Кроме того, раньше милиции разрешалось не просто задерживать бездомных детей, но и работать с ними. Беспризорники были важным каналом информации: сдавали вокзальную мафию и рэкетиров. Теперь все, что может сделать инспектор, - вызвать подростку "скорую помощь", а потому прежнего интереса к беспризорникам не осталось.

В больницах такие дети тоже оказываются обузой, указывает НИ. "Врачи там и так по горло загружены, - убежден исполнительный директор общественной организации "Право ребенка" Борис Альтшулер. - А им еще и беспризорников с педикулезом, гепатитом и чесоткой привозят. Поэтому в больницах детям напрямую говорят: если хочешь, уходи, потом скажем, что ты сбежал. Детям так и говорят: нам с вами возиться некогда".

Корни проблемы

К сожалению, большинство детей от такого предложения последователей Гиппократа не отказываются. И даже специализированный приют беспризорников не прельщает. "Далеко не все дети хотят жить в детских домах и часто сбегают оттуда, - добавляет Кульяров. - Когда я работал руководителем приюта, организация, которая кормит безнадзорных детей у Курского вокзала, привезла к нам "на экскурсию" 40 ребят. Они помогли мне перетаскать кирпичи, пообедали и уехали обратно. Никто не захотел остаться. Ребенка отталкивает мелькание погон и белых халатов, которых он привык бояться с самого детства"

В детский дом направляются только сироты. Остальные, у кого есть родители (а таких большинство), возвращаются в семью. "Проблемные дети редко остаются дома после опыта безнадзорной жизни, - замечает Кульяров. - Нередко бывает и так, что ребенок, отправленный домой в другой город, возвращается в Москву раньше сотрудника, который был отправлен с ним в качестве сопровождающего". Только после решения внутрисемейного конфликта, который привел к побегу, можно быть уверенным, что бывший беспризорник останется дома.

Большинство детей бегут не просто из дома, а от родителей, которые пьянствуют и злоупотребляют рукоприкладством. При этом, несмотря на огромное количество людей, задействованных в борьбе с беспризорностью, лишь единицы работают непосредственно с родителями. "Кризис семьи нужно предотвращать до того, как ребенок стал беспризорником, - уверен координатор программ "Врачи без границ" Алексей Никифоров. - Поэтому в первую очередь необходима социальная работа с родителями. Такую функцию могли бы выполнять уже существующие центры по социальной реабилитации".

Однако работа таких центров пока ведется недостаточно активно. "Сейчас они занимаются лишь тем, что помогают детям, которые уже поступили к ним, - продолжает Никифоров. - Нужно выделить в них подразделения по работе с семьей и на улицах. Тогда специалисты центров всегда смогут быть в курсе, почему дети шатаются по улицам и где находятся их родители. Выяснив причину, по которой ребенок оказался без надзора, они смогут заняться решением семейного конфликта".

Если продолжать недооценивать проблему детской беспризорности, она через несколько лет может обернуться серьезной социальной бедой. "Найти выход из ситуации действительно можно, но делать это нужно немедленно, - уверен Алексей Головань. -Беспризорники могут стать настоящей угрозой российского общества. Если не решить проблему сейчас, то через 10–15 лет, когда несовершеннолетние дети улиц вырастут, в стране появятся тысячи бездомных взрослых".

Детская беспризорность в Швеции

Недавно в Швеции причиной скандала стала фотография, изображающая старое овощехранилище, вход в которое был завешен тряпками. "Здесь живет курдская семья с малолетними детьми", - гласили заголовки. По словам самих курдов, в овощехранилище их загнали коммунальные власти, отказавшиеся предоставить семье квартиру. В итоге из Стокгольма отрядили специальную комиссию вразумлять "садистов".

Вскоре выяснилось, что речь идет об афере. У курдских эмигрантов уже была комфортабельная квартира в другом городе. Однако показательно, что власти все равно распорядились предоставить семье дополнительное жилье. "Нельзя подвергать риску детей, которых родители вновь могут временно лишить дома ради собственных целей", - говорилось в официальном решении.

Таким образом, беспризорников в Швеции нет, а социальные власти бдительно следят, чтобы ребенок жил в комфортабельных условиях. Если ребенок испытывает "незначительные недостатки в уходе", ему находят так называемую семью поддержки. Там он оказывается несколько раз в течение месяца "для разгрузки".

При серьезных нарушениях подыскивается опекунская семья, где малыш живет постоянно. Ежегодно в Швеции социальная служба размещает в 6 тысячах опекунских семей около 10 тысяч детей, от новорожденных до семнадцатилетних. Опекуны получают вознаграждение в зависимости от возраста ребенка и проблем в его психическом и физическом развитии. Оно состоит из двух частей: денег на текущие расходы (500 - 700 долларов в месяц) и зарплаты (600 - 1,2 тысячи долларов).